И о русской:
" - Я все думаю о Достоевском,- сказал я.- Как может человек писать так плохо, так невероятно плохо, и так сильно на тебя воздействовать?
- Едва ли дело в переводе,- сказал Ивен.- Толстой у Констанс Гарнетт пишет хорошо.
- Я знаю. Я еще не забыл, сколько раз я не мог дочитать "Войну и мир" до конца, пока мне не попался перевод Констанс Гарнетт.
...Когда в Шрунсе мы остались без книг, у меня с собой было "Преступление и наказание", и все-таки я не смог его перечитать, хотя читать было нечего. ...
- Достоевский был сукиным сыном, Хем,- продолжал Ивен.- И лучше всего у него получились сукины дети и святые. Святые у него великолепны. Очень плохо, что мы не можем его перечитывать.
- Я собираюсь еще раз взяться за "Братьев Карамазовых". Возможно, дело не в нем, а во мне.
- Сначала все будет хорошо. И довольно долго. А потом начинаешь злиться, хоть это и великая книга.
- Что ж, нам повезло, когда мы читали ее в первый раз, и, может быть, появится более удачный перевод.
- Но не поддавайтесь соблазну, Хем."
Journal information